+79255531672

Василий Блаженный о христианах (статья вторая)

Event thumbnail

Василий Блаженный говорит об искренних побуждениях христиан, которые могли бы помочь проснуться русскому народу и даже поддержать весь мир!

Теги:
  • Религии мира

Василий 2Приветствую вас, я Василий Блаженный.

Я продолжаю рассказ о своей жизни, о том что хотел сделать и все еще надеюсь успеть.

В прошлой статье я уже рассказал, что неслучайно поселился возле Кремля – мне хотелось поддержать именно тех людей, которые могли бы что-то изменить в этом мире. Слух обо мне прошел среди множества людей, но думаю что царь узнал обо мне только после моей смерти. Может это и к лучшему, потому что многие люди после смерти могут сделать не меньше, чем при жизни.

Я конечно не имею в виду тех неуспокоившихся людей, которые становятся привидениями и являются к своим родным чтобы что-то им передать, хотя я их понимаю и мог бы действовать так же. Но я решил соединиться с эгрегором христианства, так как почувствовал что он в состоянии передать мои чаяния множеству людей. Не боюсь ли я его захвата? Да, конечно такой риск есть, но можно ли что-то делать не рискуя? Кроме того, разве могла меня постигнуть какая-то другая участь, если я стал христианским святым? Все святые после канонизации попадают под влияние христианского эгрегора, ведь их воспринимают нераздельно от этой религии. Поэтому если бы даже я захотел, то  не смог бы уйти от того привычного образа, который для меня создали христиане. Однако по мере моего общения с вами я надеюсь предстать перед вами настоящим, а не той куклой, которую из меня слепили. Хотелось бы, чтобы такая же возможность появилась и у других святых, ведь они тоже люди, живые своим духом, а не образами! В такой канонизации не виноваты прихожане церкви, они просо усилили тот образ который им предоставили. Поэтому чтобы христианские святые смогли говорить с людьми по-настоящему, а не через призму религиозных канонов, церковь должна сделать шаг навстречу людям и разрешить это.

Вы спросите, что плохого в классическом образе святого?

Представьте, если бы сейчас я начал говорить как обычный духовный отец, предложил бы вам покаяться в грехах, прочитал бы пару молитв, благословил бы по всем канонам, и на этом бы наш разговор был бы закончен. Церковные устои, просто бы помешали  проявиться моей человеческой сути за наслоениями религиозных традиций. Все служители церкви мирятся с этим, но я уверен, что в глубине души они и сами хотели бы обращаться к человеку который жил, а не к его придуманному образу! Например кто-то  приходит к духовному отцу исповедоваться и открывает ему душу, рассказывает о всех тяжких грехах, ничего не утаивая. Священнослужитель в такой момент, возможно хотел бы сказать что-то от всего сердца, возможно и поплакать вместе с этим человеком, ведь на самом деле помогает именно это. Но он говорит: «Помолись, дитя мое!» и скрепя сердце перекрещивает его.

Церковь не позволяет своим работникам, безусловно являющимися одними из лучших и достойнейших людей, проявить свои искренние чувства. Большинство таких людей идет служить в церковь ради того, чтобы стать чище и лучше, чтобы воистину оставаться  людьми. Вместо этого их одевают в слои программ, духовных обетов и ритуалов, за которыми они перестают видеть настоящую жизнь и окружающих людей. Для них любой человек приходящий в церковь – прихожанин, который должен вести себя определенным образом, а они сами становятся смотрителями за людьми, чтобы те исполняли эти правила.

Сегодня священнослужитель – это полицейский в церкви, представитель духовного закона! Разве можно в таком случае надеяться на то, что эти люди начнут вести себя по-человечески? Поэтому нет смысла винить тех священников, которые находясь на своем посту становятся похожими на чиновников или хороших хозяйственников, но никак не представителей Бога. Церковь поощряет этих людей только в таких проявлениях, делает их работниками системы, наряду с представителями власти. Я уверен, что большинство служителей церкви обладают искренними намерениями, но среда диктует им свои правила, хотят они того или нет. Например животное, начав жить в море выращивает плавники вместо лап и становится похожим на рыбу, среда обязывает его сделать это. То же самое касается социума, он неумолим по отношению к людям, и особенно по отношению к тем, кто стоит наверху. Конечно существуют единицы, герои, которые смогли сохранить себя оставаясь на своем посту. Среди священнослужителей тоже есть такие люди, которые всю жизнь борются с жесткими правилами стараясь сделать что-то от души, и часто именно их причисляют к лику святых. Какая же награда ждет их за эти прения? Их канонизируют и начинают ставить в пример другим людям, а это значит, что в глазах прихожан они теперь могут вести себя только как религиозный образец, даже не помышляя о шаге в сторону! Теперь если какой-то святой захочет сказать что-то от души, то многие прихожане его просто не послушают, посчитав что это говорит кто-то другой. Наверное и вы сами, читая мои слова сомневаетесь, может ли их произносить Василий Блаженный?

Как видите, мои душевные порывы привели меня к теме религии и к отношению к святым. Но я хочу расширить эту тему и включить сюда всех людей, работающих в церкви и желающих проявить свою человеческую основу. Большинство священнослужителей могли бы подарить тепло своего сердца другим людям, отогрев и пробудив их, и это является их потребностью. По-хорошему, их уже можно назвать святыми, потому что они решились подвергнуть себя жестокому воздействию религиозных канонов, ради того чтобы быть ближе к людям и служить ради них.

Я сам при жизни сторонился всех этих обрядов, чувствуя что они меня закрепощают, и может только поэтому теперь могу говорить относительно свободно. Улица помогла мне встречаться с людьми, и мой образ нищего также помогал мне найти с ними общий язык. Но подобный путь вряд ли повторит современный человек желающий стать ближе к людям, ведь сейчас из дому уходят те, кто желает убежать от реальности в которую их помещает социум. Я тоже хотел уйти от социальных устоев, но бежал не от жизни, а к ней, и желал встретиться с настоящими людьми, увидев живой огонек в их глазах. Где еще это можно было сделать как не на улице, и в тот момент, когда человек идущий в церковь останавливался по пути, протягивая просящему у паперти монету или кусок хлеба?

Обычно люди помогают нищим потому, что этого просит церковь, но человек делает это искренне, и в такой момент он снимает с себя маски обычной жизни. Возможно даже, что мой путь можно повторить и сейчас, но в настоящее время на нищих все больше смотрят как на лентяев не желающих зарабатывать, или как на жалких и ничтожных людей не справившихся со своими слабостями к алкоголю или с жизненными сложностями. Возможно, многие нищие действительно оказались слабы перед социумом, и поэтому пожелали сбежать. Но слабы они оказались потому, что их человеческая суть оказалась особенно нежной и не могла терпеть тех искусственных правил, которые им прививали. Такие люди уходили из своих домов и семей ради того, чтобы сохранить себя, и конечно такой поступок является протестом, смелым и искренним. Поэтому каков бы ни был внешний облик нищего, и что бы о нем ни думали окружающие, такого человека я почитаю за святого.

В это понятие я вкладываю желание открыться другим людям и еще хотя бы мгновение побыть настоящим, а не сделаться марионеткой в руках системы. В свое время я действовал очень открыто и смело, поэтому мне повезло больше чем другим нищим и я оказался услышан. Но что значит повезло? Я получил возможность говорить от имени церкви и получил в подарок ворох программ, с которыми теперь приходится считаться. Возможно, что все остальные нищие оказались мудрее меня, уйдя от испытания признанием и стали свободнее в своих поступках. Ведь никто из нас не знает, сколько тепла эти люди дают друг другу общаясь между собой, или в неожиданные моменты поддерживая другого человека. Люди не раз были свидетелями такой картины, когда на прохожего нападали хулиганы или воры, а спасителем становился обычный бомж, стоявший рядом. Такому человеку нечего терять, и главное от чего он отказался – от привычных правил, которые сковывают остальных людей. Другой прежде чем помочь прохожему вспомнит о том, что торопится по делам или не захочет подвергать себя риску. Нищий же в этот момент не думает о себе, он просто делает то что хочет. Ему намного проще это сделать, ведь уйдя из дому он один раз уже предал все эти нормы и правила, а значит теперь он стал свободен от них.

Все это я говорю отнюдь не в назидание большинству людей, занимающим свое привычное место в социуме, ведь знаю что в глубине души каждый хотел бы помочь! Но их ситуация оказалась точно такой же, как в случае священника исповедовавшего прихожанина, который просто не мог поступить по-человечески! Представляете, на какие героические шаги приходится идти людям, чтобы хотя бы на краткий период своей жизни стать настоящими? Им приходится идти против социальных законов и становиться преступниками, какими являются все желающие обрести свободу. В их число записывают и всех нищих, которым приходится просить подаяния или ради утоления голода совершать кражу. Таких людей система ставит на самый нижний уровень, где их просто растаптывают обычные и благочестивые люди, не по своей воле, а просто потому что так принято! И это притом, что на самое дно попадают как раз те, кто при удачном стечении обстоятельств мог бы своим теплом согреть множество людей!

То же самое происходит не только в миру, но и в церкви – часто самые достойные остаются в самом низу, чтобы сохранить себя. Некоторые получают признание только в конце жизни, став почтенными старцами, и их положение похоже на роль святых, ведь огласка их душевных качеств привела бы к искажению их настоящих стремлений. Каждого такого человека воспринимают только как образец, а образец должен вести себя по правилам. Поэтому большинство людей, желающих сохранить себя и остаться в услужении людям, остаются неизвестными и совершенно непризнанными. Другие уходят в схиму, полностью уйдя от общения с людьми, но и там их ждут жесткие обеты, которые также не дают им свободы. Поэтому церковь как часть системы, делает все возможное чтобы настоящие качества людей не проявлялись и постепенно искоренялись среди духовенства. Поддержку получает лишь тот, кто действует по правилам и прививает их другим. Такие люди могут дойти до самого верха духовной иерархии, их могут услышать миллионы, и возможно они хотели бы что-то сказать от чистого сердца, но их положение не позволяет им этого.

Их ограничения даже сильнее чем у представителей светской власти, ведь например президент не имеет определенных канонов, по которым он должен выражаться. Но если на кафедру выйдет священник, то слушатели знают наверняка, что он произнесет. Эти слова уже написаны в книгах, а все поздравления с христианскими праздниками расписаны на год вперед в церковном календаре. В самом худшем положении находится сам патриарх, ведь он является лицом церкви, а значит является образцово-показательным священнослужителем. Я уверен, что у этого человека множество человеческих достоинств, но разрешено ли ему проявить их на этом посту? Ему остается только произносить заученные тексты, вести себя сдержанно и решительно, став похожим на воина в храме. Так заставляет его проявляться церковь, чтобы поднять ее авторитет ему приходится вести себя как политик, забывая про все свои настоящие чувства. Поэтому поведение патриарха не является его собственным стремлением, это навязанный образ которому ему приходится соответствовать.

Я уверен, что все что я сейчас сказал, понимается любым прихожанином церкви, но что можно с этим поделать? Каждый верующий мирится с этими ограничениями, так как все равно тянется к свету, сокрытому в глубине каждого храма и струящемуся через лики святых. Христиане ощущают благую основу друг в друге и конечно чувствуют, что глубинные побуждения священнослужителей тоже настоящие, и поэтому все-таки приходят к ним. Значит есть все-таки то, ради чего стоят храмы, ради чего произносятся молитвы, играются службы и слышатся прекрасные песнопения. Во всем том, чем является христианство есть своя красота, все это близко сердцу русского человека и поэтому он тянется к православию.

Я тоже, несмотря на нестерпимое желание уйти от всех ограничений пришел именно в религию, где каждый человек может найти для себя отдушину. Возможно, система так тщательно стремится задушить человеческие проявления в священнослужителях, что именно здесь эти проявления могут найти наибольшую силу! Сейчас я не буду рассуждать о том, почему социум желает убить все человеческое, ведь это и так понятно – ему проще управлять одинаковыми людьми, а настоящие люди – они все разные, и в каждом светится его уникальная суть. Поэтому попытки системы усмирить человеческий дух – это просто инструмент управления, применяющийся уже миллионы лет, с самого момента построения социума.

Нет смысла критиковать эти древние инструменты, ведь они были, есть и будут. Но стоит найти им что-то в противовес, то на что люди могли бы опереться и ощутить себя уверенно. Не за этим ли человек приходит в храм и верит в лучшее? Не ради ли этого православные люди поют молитвы, делятся своей улыбкой с другими прихожанами и открываются священникам?

Во всем этом есть настоящая человеческая энергия, люди желают делиться ею и все-таки находят эту возможность в церкви! В этом отношении люди оказались сильнее системы, по воле множества прихожан церковь все еще остается тем местом где можно почувствовать себя свободнее, всего лишь на время, но снять с себя маски социума. Конечно взамен маски руководителя, примерного работника или родителя человеку предлагается другая – прихожанина, следующего божьей воле. Но человеку мило уже то, что он может быть не тем, кем ему приходится быть большую часть времени, и душой он отдыхает. Его чувства в такой момент воспаряют и вырываются вовне, у него появляется желание подарить окружающим силу своего настоящего взгляда, лучезарность своей улыбки. На лица прихожан приятно смотреть, пусть они крестятся по уставу и говорят то что положено, но этими жестами они выражают то, что желают! В таком случае какая разница, как нужно креститься - двумя пальцами или тремя, и нужно ли вовсе? Важно то, что этот ритуал позволяет человеку проявить свою энергию, и поэтому ему хочется так делать.

Конечно в каждом ритуале содержится благое начало, и наиболее ценны как раз те ритуалы, которые позволяют выразить настоящие чувства. Но сейчас речь даже не о церковных устоях, а о том, что сила человеческого желания оказалась сильнее любых канонов. Человек приходящий в церковь с искренними намерениями способен наполнить свои молитвы живой энергией, но не молитвы наполняют силой человека. Вся сила которой обладает нынешняя церковь, приходит к эгрегору христианства от простых людей, которые чувствуют в этом пространстве свою отдушину. Поэтому то, что все мы чувствуем в христианстве как светлое начало – это сами люди, приходящие в церковь и желающие сделать это место по-настоящему святым!

С таким намерением люди приходят в храмы каждый день, испокон веков сколь долго стоят эти великие строения, и конечно каждый их камешек пропитался живой человеческой энергией и будто светится этим душевным теплом. Эта же энергия излучается из ликов святых, наполняет каждую фреску и деталь в убранстве храмов. Глаза на образах светятся не потому, что за ними стоит настоящий святой, а потому что в этих глазах отражается лучезарный взгляд человека, смотрящего на икону. Храм освящает человек приходящий в него, и этот святой ритуал ничуть не менее значим, чем молитва священнослужителя, а может и важнее. Ведь прихожанин идёт в храм как на праздник и делится с этим пространством самым сокровенным, а многие святые отцы приходят в церковь как на работу.

Я говорю это не в укор служителям церкви, ведь они не могут иначе, просто действие повторяемое годами становится привычкой и теряет ту красоту которая чувствовалась вначале. Но как же прихожанам удается сохранить подлинность своих проявлений, которые происходят невольно, помимо правил? Ведь речь идет о взгляде который не прикрыть, об улыбке и вибрации в голосе которые не скрыть! Никакие каноны церкви не могут помешать простым людям делиться в храме своими чувствами, и в этом отношении они становятся святыми, действующими по зову своего сердца!

Причина таких священных проявлений обычного человека проста – ему необходимо то пространство, где он может побыть настоящим. Так сложилось исторически, что на Руси этим местом стала православная церковь. Даже в семье далеко не всегда у человека получается открыться, быт поглощает своей обыденностью и заставляет вести себя по привычке. Но зато поход в церковь является способом вырваться из рутины, отложить все обязанности и проблемы, и побыть собою.

Я уверен, что у каждого священника тоже есть такое пространство, где он снимая с себя регалии и церковные титулы становится настоящим. Возможно, так он общается со своим близким другом, не почитающим его как представителя церкви, а видящего в нем просто хорошего человека. Может это происходит на природе, когда священник на время забывает о своих обязанностях и становится обычным человеком. Как бы то ни было, церковные программы на таких людей давят сильнее чем на остальных, поэтому для них быть человеком – значит на время забыть о своей работе. Поэтому святые отцы часто стремятся общаться с людьми не как представители духовенства, а как обычные люди.

Хорошим примером стал Александр Мень, который вел себя не по канонам и выражал собственную точку зрения, далеко не всегда соответствовавшую церковному писанию. Прихожане любили его за то, что даже в храме он оставался человеком и снимал с себя духовный сан, который подобно тяжкому костюму неволит всех священников. Однако его поступок был героическим, и его горькая кончина является свидетельством нежелания системы считаться с таким свободным человеком. После этого большинству других святых отцов уже не хочется уподобляться такому примеру, и система будто наложила запрет на подобный путь. Александр Мень в прямом смысле был святым человеком, сохранившим индивидуальность на своем посту. Однако его жизнь не соответствует образу классического святого и поэтому он до сих пор не канонизирован. Возможно это произойдет в будущем, когда люди забудут об истинных устремлениях этого священника, но в таком случае память об этом смелом человеке уже не будет настоящей.

Несмотря на грусть, с которой я говорю о тщетных попытках людей проявить свою человеческую суть, я с верой смотрю вперед, так как вижу – устремления людей все-таки находят свою реализацию. Ведь церковь стоит и люди приходящие туда получают душевное отдохновение и заряжаются благими чувствами, а значит сам эгрегор христианской религии, несмотря на все правила которые он прививает, также имеет светлое намерение.

Он похож на политика, ведущего очень хитрую, но достойную игру, продолжая играть по правилам, но при этом не забывая о глубинных чаяниях людей. Я понимаю, что где-то наверху этим эгрегором управляют те силы, которые уже давно не имеют отношения к истокам христианства. Но сейчас важнее даже не принципы которые были заложены Иисусом, а возможность проявить ценности близкие каждому человеку. Ведь Иисус говорил об общечеловеческих ценностях и не столь важно какие слова он тогда нашел, но он был исполнен той энергии, к которой стремится каждый человек приходя в церковь.

Сейчас каждый приходящий в храм находит эти чувства не в религии, а в себе самом и во всех других прихожанах, и эта вера в лучшее становится той атмосферой которой дышат христиане. Я чувствую, что дух Иисуса жив в этих чувствах испытываемых простыми людьми. Поэтому сейчас значение имеют не слова сказанные по правилам, а энергия стоящая за ними. Хочется поблагодарить эгрегор христианства за то, что такое до сих пор возможно. Я не хочу сравнивать христианство и другие религии, но чувствую что христианам проявить искренние чувства намного легче чем во многих других традициях. В остальных вероисповеданиях человеческая суть также проявляется, но это происходит со значительными искажениями. К примеру мусульмане вкладывают в свои молитвы всю силу своих эмоций, за счет чего эгрегор этой религии стал необычайно мощным и стал захватывать целые государства. В буддизме чувства людей копятся внутри и не выражаются вовне, и каждый человек обладает состоянием, но не имеет возможности поделиться им с окружающими. Христианство же уникально тем, что человек приходя в храм получает то, ради чего он пришел – он имеет возможность открыться и поделиться своими переживаниями с другими. Звучит парадоксально, но христианин приходит в церковь не получить, а отдать, и именно поэтому выходя оттуда имеет то, что хочет.

Конечно на это наслаиваются христианские программы, ставшие уже привычными духовному человеку, призывающие действовать только ради других, не думая о себе. За счет этого у христианина получается на время отставить остальные социальные программы, требующие человека пользоваться и забирать, и он на время становится собой. Хотя такой способ является компромиссом, но прихожане идут на это как на единственную возможность открыться и на время забывают о себе. Находясь в церкви они согревают своим теплом образа и окружающих людей, они пребывают в храме ради храма, ради своей веры в лучшее. Одно то, что такая возможность открыться существует, является огромным достоинством нашей религии. Это понимание помогает мне говорить о ней с любовью и даже критикуя ее благодарить, веря что в будущем она сможет сделать для людей еще больше.

В первую очередь, мне хотелось бы поддержать священнослужителей, которым досталось больше остальных. Намерение этих людей открыться, намного сильнее чем у остальных, ведь именно поэтому они стали представителями этой религии. Конечно я сейчас не рассматриваю тех, кто принял духовный сан из эгоистических побуждений, стремясь стать представителем Бога на земле. Я чувствую, что таких меньшинство, и большая часть людей служащих в церкви приходят туда с искренним стремлением, но не могут проявить себя по-настоящему. Если бы эгрегор христианства поддержал тех, кто напрямую зависит от него, то христианство расцвело бы во всей красе. Ведь каждый принявший духовный сан – это действительно образец для остальных людей, и конечно они учатся у священников. Но пока получается так, что наоборот духовным отцам нужно учиться у прихожан, чтобы не забыть что такое искренняя вера.

Мои слова могут быть неприятны для священников, и мне жаль что приходится их произносить, ибо я чувствую, насколько эти люди достойные и светлые, они заслуживают совсем других слов. Мне бы хотелось, чтобы проявился их настоящий духовный потенциал, и чтобы они стали настоящим примером для людей приходящих в храм. Я уверен, каждый такой человек обладает достаточной силой чтобы раскрыться и снять с себя маску, поэтому я не выбираю слова критикуя духовенство. Я хочу достучаться до их сердца, сжавшегося от страха, в котором их держит система. Ведь все помнят что произошло с Менем и что было в средние века, когда любого свободомыслящего человека считали вероотступником или еретиком, отлучали от церкви или вовсе казнили. Так происходило несколько веков, и опыт пройденный людьми так или иначе живет в их генах, заставляя помнить о тех приемах, которые система применяет к вольнодумцам.

Я не предлагаю всем священникам пойти против правил и стать преступниками в глазах церкви, начав бороться с собственным эгрегором. В таком случае храм превратится в место военных действий, и перестанет быть пространством для радости и успокоения души. Я мечтаю о том, чтобы священники начали действовать из чувств, но я понимаю с каким риском этом связано. Среди духовенства такие люди есть и сейчас, но в ответ на свои героические шаги они получают только критику и наказания за отступления от правил. Поэтому скорее всего, самый лучший способ поддержать священнослужителей – это изменить сами правила. Конечно за такие слова, критические заявления посыпятся и на меня, заступники церкви воскликнут: «Василий Блаженный пошел против канонов церкви и хочет их переделать!». В ответ я скажу, что не в канонах дело, и не важно каким количеством пальцев перекрещивается человек и сколько раз в день он молится. Если говорить о священнослужителях, то возможно не придется ничего менять в тех ритуалах которые они проводят, ведь в них существует смысл. Во все эти приемы стоит добавить лишь одно – чувства, которые по какой-то причине запрещено проявлять священникам.

Почему духовные отцы стали черствыми и невозмутимыми, думая только о соответствии своих слов духовному писанию? Это в любом случае не их намерение, а энергетическое влияние христианского эгрегора. Причина в давлении программ на сознание священников, влияние  которых намного сильнее, чем в случае простых людей. Ведь священник находится в церкви постоянно и становится рабом своего поста, а остальные люди только играют в это. Повторяя одни и те же заученные тексты, самый духовный человек потеряет интерес к своему благому делу и превратится в робота, исполняющего программу. Поэтому спасти священнослужителей может одно – освобождение от четких инструкций, которые им приходится выполнять.

Если выходя на кафедру святой отец вместо молитвы сможет сказать слова от души, то я могу себе представить, как от изумления распахнутся глаза людей, и как улыбка радости засияет на их лицах! Это будет настоящее чудо, которое на самом деле ожидается каждым, и возможно ради такого чуда люди и ходят в храм. Только обычно творцами этого волшебства становятся сами прихожане, находя возможность передать друг другу искрение чувства и напитать ими пространство церкви. Этой живой энергией люди напитывают и самих священников, и оттого тем также хочется открыться. Представляете, каково духовенству на своих постах – желать проявиться, но не иметь возможности! 

В похожей ситуации и те представители власти, которые хотят что-то изменить, а не просто насиживать удобное место. Для таких людей стремящихся к лучшему, пребывание на своем месте – настоящая пытка, заставляющая их терпеть не видя возможности. Ради чего система делает из таких, несомненно лучших людей, настоящих великомучеников? Ответ прост – она не думает об их чувствах, стремясь сделать их обычными винтиками, как из всех остальных. Но именно такие люди могли бы что-то изменить, и они сделали уже первый шаг – оказались наверху системы. Теперь второй и вполне логичный шаг – дать таким людям больше свободы, ведь они по праву заслуживают ее.

Если говорить о священнослужителях, то эта свобода очень проста – она заключается в возможности говорить от чистого сердца, хотя бы изредка отступая от религиозных канонов. Ради этого не нужно менять христианские устои, и никто не покушается на них. Речь просто о том, чтобы священник мог сказать и сделать что-то помимо правил, позволить себе сказать сердечное слово когда оно уместно, или даже просто с теплом прикоснуться с мирянину. Этого уже будет достаточно, чтобы человек почувствовал тепло идущее от святого отца, и эти действия не противоречат ничему творящемуся в церкви.

Речь идет о состоянии, которое хотели бы выразить служители христианства, но которое подавляется их эгрегором. Скорее всего те силы которые управляют христианством, делают это несознательно, они просто не ощущают себя на месте церковнослужителей. Они чувствуют энергии исходящие к ним от большинства людей и радуются, что те могут проявить свои искренние эмоции. Но почему-то эгрегор забывает о меньшинстве, о работниках храмов, которые в прямом смысле стали рабами божьими, без надежды на освобождение. Такие люди стали полными заложниками программы – жить ради других, но не ради самих себя. И здесь эта программа сыграла злую шутку, она уже не позволяет священникам быть полезными для других, превратив их в примитивных исполнителей непонятно чьей воли. Ясно, что разрешить таким людям стать свободнее могут только те, кто находится на самом верху христианской церкви, и я имею в виду управляющих этой религии. Но верховное духовенство оказалось подчинено жестким правилам еще больше, чем служащие церквей, ведь такие управляющие оказались на виду у большинства людей, и им приходится соответствовать навязанному им образу. Поэтому возникает вопрос – как вырваться из замкнутого круга и помочь служителям церкви обрести больше свободы?

В этом отношении я уповаю на сам христианский эгрегор, который уже поддерживает простых людей в их настоящих проявлениях. Возможно теперь он сделает следующий шаг, позволив церковнослужителям проявиться так, как им бы того хотелось! Представляете, какой авторитет тогда займет церковь среди простых людей и в социуме в целом, если священники станут говорить от души? В таком случае церковь станет той организацией которой и должна быть на самом деле, она будет вдохновлять людей на великие начинания.

Сейчас христианство в России исполняет похожую роль, только оно вдохновляет не на жизнь, а на выживание. Но если представители церкви начнут вести себя как настоящие люди, то это будет знаком для всех остальных, что пора начинать жить, а не выживать. Пора показать миру свою настоящую суть, перестав прятать ее под одеждами благопристойного поведения.

Церковь сможет создать тот импульс которого ждут все россияне, чтобы начать воплощение своих духовных качеств. Ведь уже не раз было предсказано, что новые благие изменения пойдут из России, но только никто не говорил, с чего они начнутся. Но откуда еще может прийти этот импульс, если не от духовной традиции, признанной большинством россиян? Конечно возможны и другие варианты, и эта энергия должна проявиться через людей, а не через социальную организацию. Однако люди ждут сигнала, что кто-нибудь подаст им хороший пример, и тогда они предпримут подобные шаги в своей жизни.

Большинство верующих смотрят в сторону церкви, и было бы очень естественно, если бы пример был подан священнослужителями. Если веру людей в благие изменения поддержит сама церковь, то тем самым укрепит свое положение, которое уже начало теряться в глазах прихожан, уставших от искусственных проявлений священнослужителей. Но если духовенство начнет проявляться искренне, то все встанет на свои места, как для церкви так и для всех россиян. Я боюсь загадывать наперёд, но возможно в таком случае вся Россия обретет другой духовный статус, а точнее займет то положение, которое хотела бы занять по праву.

В настоящее время Россия вовлечена в противостояния с другими государствами, вынуждена отставать свое место на политической арене и свои международные экономические права. Но российские политики до конца не понимают, что скорее всего Россия не сможет занять место неоспоримого экономического лидера. Это получится  сделать только с помощью жестких военных методов, подобных тем которые использует Америка в отношении других стран, и Россия уже начала идти по этому пути. Но разве может этот путь помочь русским проявить свою суть, и будут ли другие народы видеть в россиянах кого-то другого, кроме агрессоров?

С моей точки зрения, все то что делается нашими политическими лидерами, должно быть подкреплено главным – душевным состоянием, и тогда представители других стран наконец поймут нас. Взаимодействие России с другими странами происходит не на той волне, а оттуда все наши проблемы. Мы до сих пор не нашли свое место в политическом мире только потому, что не имеем своего лица. Это лицо мы не найдем нигде вовне, его сначала нужно отыскать внутри себя. Если представители власти смогут говорить искренне, то люди начнут их поддерживать от всей души, а разве не это нужно чиновникам? Поэтому все, что я говорил о священнослужителях, относится и ко всем другим стоящим наверху. Просто представителям церкви этот шаг уже необходим, и поэтому эти слова я обращаю к ним. В то же время я понимаю, что возможно первый благой пример будет подан не священниками, а обычными управляющими, ведь у них нет таких жестких правил как в случае патриарха или его приближенных.

Нынешний президент Владимир Путин уже подал благой пример, его искренние чувства доносятся до людей, и это уже можно рассматривать как импульс способный пробудить других управляющих. Я верю, что за такими душевными изменениями, происходящими среди представителей власти могут последовать и указы, способствующие освобождению церковнослужителей от тяжких правил. В таком случае веру в себя обретет множество жителей России, и вся наша страна найдет новое лицо – настоящее, и не нужно будет придумывать никакой национальной идеи. Наши люди просто почувствуют, что Россия – их дом, ведь здесь им будет разрешено проявляться так, как им хочется. Каждый русский человек хочет этого, а наша страна до сих пор является достаточно свободным пространством. Поэтому людям нужно главное – поверить в себя, и тогда они поднимут нашу страну с колен, помогая ей достойно заявить о себе. Я в первую очередь имею в виду не политические или экономические достижения, а душевное состояние, которым россияне могли бы поделиться со всем миром. Наша сила – именно в душевных качествах, и нет смысла гнаться за высоким ВВП и делать свою армию сильнейшей в мире. Нужно просто помочь жителям нашей страны делать то, к чему они и так всегда стремились – делиться своими искренними чувствами с окружающими. Это уже делается множеством людей, и теперь есть возможность сделать следующий шаг, поддержав подобные проявления в представителях религии.

Я мог бы говорить еще долго, но в этом нет необходимости, ведь сегодня я уже сказал все, что хотел. Я просто желал поддержать вашу веру в лучшее, ведь не могу иначе. Только ради этой взаимной поддержки существует христианская вера и любая другая религия. Возможно, что не важно во что мы с вами будем верить, но нам необходимо делиться своими лучшими чувствами и выражать их в искренних словах. Я уверен, что настанет тот момент, когда множество священнослужителей сможет говорить также свободно как и я, поддерживая своими чувствами всех приходящих в их храм.

Конечно, свои слова я обращаю не только к ним, ведь в подобном положении находится любой человек мирящийся с устоями социальной системы. Нет смысла бороться с этими правилами, становиться бездомным или преступником, ведь такой протест приведет лишь к противостоянию. Но если каждый находясь на своем месте найдет возможность искренне улыбнуться и сказать доброе слово ближнему, то волна освобождения уже прокатится по Земле. Достигнув самых верхов, она поддержит издание мудрых указов и поможет человечеству сохранить свое настоящее лицо. Поэтому как и при своей жизни, я обращаюсь ко всем людям, добрым и близким мне прохожим, но лицом обращен в строну Кремля, надеясь что в сердцах чиновников проснутся искренние побуждения.

Как известно, вода камень точит, и капля за каплей поток светлых устремлений достигнет своей цели. Поэтому я буду говорить и надеюсь быть услышанным, и в следующих статьях скажу еще многое, что долго держал за душой. И вам, мои дорогие читатели, я желаю того же – свободы и теплоты в проявлениях ваших настоящих чувств, и отклика в сердцах тех, кто с радостью внимает вам!

С любовью,

Василий Блаженный.

Поделиться:

(Проголосовали: 18)

blog comments powered by Disqus